В поисках утраченного (ч. 6)

Большинству людей скучно со мной путешествовать. Я всегда все планирую и всегда составляю план действий, пытаюсь все просчитать и расписать, что бы исключить все возможные неприятности. Делаю я это потому, что искренне убежден, что любая неприятность должна быть исключена еще на самом начале, так как потом она может перерасти в угрозу. Так и сейчас у меня был четкий план что делать в эти три оставшиеся дни. Сегодня я высыпаюсь, потом мы идем на Довбушанку, приходим, я обедаю, иду плавать, отдыхаю, взбираюсь на любую вершину и снимаю заход солнца, возвращаюсь и ложусь спать. Завтра встаю очень рано, иду на другую вершину, снимаю восход, возвращаюсь, немного отдыхаю, иду снимать пилот своего фотопроекта, возвращаюсь поздно и сплю. В последний день собираюсь с мыслями, пишу свои заметки, плаваю, захожу в музей, собираюсь и еде домой. Как же наивно сейчас все это выглядит, а тогда казалось все совсем по другому. Я был полон необоснованного оптимизма, энергии и энтузиазма. Казалось, что все что я задумал сбудется, счастье бродило совсем близко, я его почти поймал за хвост. Но судьба оказалась дамой с причудами. Маня меня пряником удачи, ударила кнутом бесовщины. Но обо всем по порядку.

Ниже больше

 

День начался хорошо, на удивление статистики я выспался и совсем не хотел кофе. Сегодня предстоял поход на загадочную гору Довбушанку. Завтрак был стандартным — овсянка и чай, рюкзак — облегченный: каремат и фотоаппарат. Друзья немного проспали, когда я пришел они только только встали с кровати. Мы еще около часа лихорадочно собирались, потом еще час пили кофе и организовывали себе еду в дорогу. На момент кода солнце было в зените мы двинулись в путь. Дорога должна быть не длинной, по словам Андрея гора находилась за соседней вершиной и идти туда около часа-полтора. После этого похода я понял, что гуцульские меры исчисления немного отличаются от наших. Шли мы более трех часов, а на пути к соседней вершине мы взяли траверсом три горы и в лоб еще две вершины, а потом петляли лесом. Из-за жары мы останавливались у каждого родника чтобы напиться прохладной воды и немного перевести дух, очень трудно пробираться через горячий воздух. По пути собирали ягоды и грибы из которых, мне пообещали, приготовят очень вкусный ужин. Еще мы нашли тот самый закинутый домик, о котором говорил Владимир, где жил черт. Ничего бесовского там не было, закинутая колыба, немного сгоревшая, с потусторонними надписями «Маша дура». Посмотрели. Ничего интересного.

Когда мы подходили и начали появляться камни и поваленные деревья мы сели перекусить. Сделать это нудно было уже давно, живот ворчит уже около получаса. Съели все что было — колбасу, яйца, огурцы и помидоры, хлеб и майонез, а завершили все клубникой. Среди маленьких приятностей нашего похода, было и одно очень неприятное событие. После нашего обеда, мои друзья собрали весь мусор в пакет и швырнули его в кусты. Я немного опешил. Я то думал, что гуцулы народ берегущий свою природу, я конечно видел такое и раньше, но среди другого контингента, от своих друзей я такого не ожидал. На мой вопрос зачем, был дан такой же простой ответ - а что здесь такого? Как серпом по яйцам. Почти всю оставшеюся дорогу я молчал. Считайте меня снобом, но мне больше не о чем было с ними говорить. Иногда одно слово, одно действие может уничтожить все что было построено.

Значит Довбушанка, как говорят местные, или же «Комори Довбуша» как написано в путеводителе. Место очень интересное. Огромные глыбы камня вылазят из под земли, много поваленных и сухих деревьев, все обросло мхом, под землей очень много пустот и приходится ступать аккуратно. Но это быстро надоело и я начал обезьянничать — прыгал с камня на камень, лазил по деревьям, носился как ненормальный, не забывал и фотографировать. Обойдя все валуны мы спустились в коридор. Огромные двадцатиметровые стены возвышались с обеих сторон, а деревья перекрывали небо. Здесь внизу было прохладно, сыро и немного темно, кругом много маленьких пещер и гротов, не было слышно птиц. От всего этого мороз проносился по коже. Гиблое место, но хотелось остаться и изучать каждую трещинку, каждый грот По легенде здесь есть одна пещера с озером. Упорно искали ее, но не нашли. С коридора мы выбрались на другую стену, более высокую. Мои друзья пошли низом, а я верхом, вылезая на каждый уступ, идя по краю. Не зря же я второй год скалолазанием занимаюсь. Мои старания были вознаграждены. На одном из верхних камней была гравировка с именами людей, которые нашли это место и сделали его общеизвестным. Трудно было разобрать, надпись стерлась и поросла лишаем. Это был почти самый высокий камень. Следующая высота была куда сложнее, но это меня не остановило. Чтобы на нее залезть нужно было высунуться над пропастью. От одной мысли о 20 метрах пустоты под ногами кровь стыла в жилах. Собравшись с духом я сделал шаг в никуда, потом еще шаг, руки сами хватались за мизера, в процессе залезания я не принимал никакого участия, тело все делало само. Последнее движение и я на вершине. Миг ликования и волна нервной усталости накрыла меня. В голове вырисовались ужасные картины моей гибели. Но я был жив, я дышал и гордость распирала меня. Как понять где кончается жажда познаний и начинается безрассудство? Как получить что то новое, узнать и ощутить не подставляя свою жизнь угрозе? Собственный опыт всегда связан с риском. Все эти границы помещаются в человеке, они размыты от головы до полупопий.

С той высоты мне было видно все. И то что я увидел глаз мне не порадовало. С запада на нас стремительно наплывала грозовая туча. Я быстро слез и нашел Мыросю с Андреем и мы двинулись искать наши рюкзаки, которые скинули, чтобы они нам не мешали. Мы заблудились, пришлось немного попетлять лесом. Когда нашли рюкзаки дождь уже шел полным ходом, но деревья нас укрывали. Когда вышли на поле он начинал стихать, но дороги, и так разбитые самосвалами с лесом, сейчас еще и размокли и превратились в непроходимое болото. Приходилось прыгать с камня на камень, с ветки на ветку, обходить непролазным зарослями. Один раз я даже провалился в болото по колено и с трудом выбрался из этой жижи. Приключение было еще то. Так прошли пол пути, но потом мы свернули на тропинки и все шло просто. Без особых проблем вернулись в село и по пути насобирали очень много ягод земляники и нарвал трав для елового чая.

Провел друзей до дома и оставил их готовить ужин. Так как в местной кулинарии я совсем не осведомлен к готовке меня не подпустили. Сказали лишь приходить через два часа.

Поэтому я пошел охладится в речке. Вода была более мутная, похоже, что выше по течению дождь тоже шел. Как выяснилось вода такая холодная по одной простой и в тоже время странной причине — на Черногорском хребте до сих пор лежит лед. Если бы сам не увидел тех белых пятен, то не поверил бы.

После вечерних водных процедур вернулся в свою хижину и уже заканчиваю писать. Сейчас оденусь и пойду ужинать. Как же приятно когда некоторые вещи делают за тебя.

Одна печальная новость — все фотографии с Довбушанки недоэкспонированы, причем конкретно, редактором не вытянешь. Забыл я, что снимаю в ручном режиме... Хотя бы оторвался со вкусом.

* * *

О Боги кулинарии, вы постарались на славу!!! Как же я люблю вкусно поесть. Сегодняшним шедевром была кулеша (ударение на е) с грибной подливой. А теперь по порядку.

Кулеша варится с кукурузной муки с добавлением масла и брынзы. С виду она жидкая, но когда хозяйка смело переворачивает над доской миску, то кулеша выпадает из нее желеобразным пирогом. Быстрыми движениями она нарезается на кусочки ложкой. Вкусный жар подымается от нее, слюни текут а живот ворчит. Но так просто сие чудо есть нельзя. Кусок кулеши нужно взять в рук и начинать сминать в опарыша, как мякоть свежего хлеба, до той плотности которая тебе нравится. А еда обжигает твои руки и ты постоянно перекидываешь кусок из руки в руку, пока он не остынет. Пока этот ритуал не будет исполнен есть запрещается, так как вкус тогда будет совсем иным. Потом откусываешь кусок немного солоноватой и жирной кулеши и дополняешь ее грибной подливой. Вкус не поддается описанию. В такой гастрономический экстаз я впадал лишь однажды, когда попробовал сваренной на костре с топором партизанского кулеша (ударение на а) с кусками сала и легким привкусом метала.

Еще долго этот вкус будет будоражить мои вкусовые рецепторы. И сегодня мне будут снится только приятные сны.

* * *

Сейчас 4 часа ночи. Я сижу дома у Коли старшего, где совсем не было желания быть. То что я сейчас расскажу покажется совсем нереальным, но это случилось, и случилось со мной. Хотите верьте, хотите нет. Ваше право.

Я пришел к себе в колокольню в 11 вечера. Сел, записал в блокнот предыдущую заметку, выпил немного воды, почистил зубы и лег спать. Накрылся спальником, отвернулся к стене и пытался заснуть. Крутился, сворачивался, но сон никак не приходил. Это длилось около часа. А дальше было вот что. Меня окатила волна какой то расслабленности, именно волна, она двигалась с ног до головы, приятно, легко. Мне начали снится сны о прошлом, разные приятные моменты из моей жизни, забавные случаи. Волны учащались, сон перешел в видения. Это были гиперреальные сны, я все в них ощущал: от прикосновения и до запаха. И уже снились не приятное, а все несчастья что со мной бывали, все события которые причиняли душевную боль. Все прекращалось когда я открывал глаза. Я решил больше не спать, но глаза сами закрывались и все начиналось сначала. Меня обдало холодным потом. Переживать все это сначала — дело не из приятных. Потом меня начало что то дергает за ногу. Я явно чувствовал руку....человеческую, но глаз открыть не мог, физически не мог. Когда уже дернули больно я собрался со всеми своими внутренними силами и пытался мысленно дать отпор этим волнам, это получалось и понемногу я овладел собой. Когда почувствовал в себе достаточно отвоёванных сил, в один прыжок я добрался до выключателя и врубил свет. Сердце бешено билось, я решил обшарить каждый закуток что бы во всем разобраться. Очень хотелось взять нож, так было бы спокойнее, но если это оказался бы шутник неудачливый, то я бы мог его убить, а этого мне не нужно никак. Я осмотрел все возможные щели, закутки, вынул все ящики из под кровати, но ничего и никого не было. Пусто. В этой комнате есть только я. С этих наблюдений я сделал вывод, что это все у меня в голове, игра моего же воображения, злая шутка суеверной части моего разума.

Я снова лег спать, но уже со включенным светом. Лежал на спине, смотрел в потолок и слушал удары своего сердца. Но даже при свете продолжалась моя поездка из привычной реальности в бесовскую область неведомого. На потолке из всех его шероховатостей и неровностей начали складываться причудливые и пугающие рожи. Терпеть я этого не мог. Я выключил свет и лег с открытыми глазами, ждал своего гостя. Ничего не происходило, я начал считать. Дошел до шестидесяти и новые волны теплой неги начали укрывать меня. Я боролся с ними как мог. Иногда они отступали, но иногда брали верх и я низвергался в ужасные пучины моего прошлого. Когда ум мой был ясен комнату озаряли вспышки молний. Гроза была недалеко. Раскаты грома взрывом отбивались в комнате. А вспышки света придавали комнате еще более пугающих свойств. Здесь была туева туча крестов и образов и в тот миг, когда вся комната озарялась вспышкой на меня смотрела сотня глаз со всех сторон, а отблески от крестов и прочей утвари не уменьшали мистического эффекта. Оставаться больше здесь нельзя было. Я включил свет и начал собирать рюкзак. Скинул в него спальник и фотоаппарат. В рукав спрятал охотничий нож. Лампочка начала мигать когда я уже заканчивал сборы. Выключил свет и запер часовню, вышел с территории церкви и пошел к единственному человеку, который, как мне казалось, сможет меня понять и совсем не воспримет за психа. Я направился к коле старшему, а до него 4 километра по убитой дороге без фонарей среди Богом забытых гор, было уже 3 часа ночи. Я шел быстрым шагом, почти бежал. Редкие вспышки молнии озаряли мне дорогу и в эти короткие промежутки я запоминал все ямы, но все равно падал. Дул сильный ветер, подымалась пыль с дороги. Я шел. Мне казалось, что кругом меня бродят привидения, я просто ощущал их дыхание. Такого сильного шока я еще никогда не испытывал. Шел и повторял себе одну фразу, как молитву - «Это все твое воображение. Ни на что не реагируй. Будь спокоен». Это помогало. Но как и в любой болезни был рецидив — в один момент я подумал что умер. Я шел по улице, не было видно ничего, молний не было и лишь в конце была очень яркая полоска света, которая ножом разрезала тьму. Я испугался и стал, но стоять было страшнее, а дороги назад не было и я смело пошел вперед. Свет исходил от очень мощной лампы у входа в один домик. Тут я и успокоился.

В центре села, где уже были фонари, по классическому сценарию ко мне привязался один добрый пьяница. Он сначала очень хотел меня проводить, ему совершенно было все равно куда я иду, а потом хотел меня приютить. Не помню как я от него отвязался, кажется он просто устал за мной идти и просто лег под деревом поспать.

Уже переходя по мосту реку я вспомнил про то что у меня есть мобильный, и что им можно освещать себе дорогу. Больше я не падал и дошел до нужного дома. Коля еще не спал, только закончил умываться и собирался ложится спать. Мне очень повезло. Он говорил, то ему предлагали пойти смотреть футбол, но он отказался. Но если бы он согласился, то спал бы я на лавке у его дома. Мою футболку можно было выкручивать, по моему я потерял несколько килограмм веса. Внутри было пусто, как после ядерной войны. Вот все что со мной случилось этой ночью. Сейчас придется выслушать очередную лекцию от Коли и тогда только спать. Завтра утром не пойду фотографировать восход солнца, уж очень я истощен. Плюс не завтра а сегодня, а точнее сне нужно выходить сейчас, что бы в пять быть на вершине. Облом однако. Но главное что я живой.